Предложение было отклонено. Зубакин, обычно мягкий и приятный человек, внезапно стал грубым и резким. Он обрушился на Эшколя с обвинениями по поводу готовящейся израильской агрессии. Сдержанный и обходительный Эшколь едва не потерял самообладание.

В Израиле в это время крайне накалилась обстановка. На Эшколя обрушилась волна критики со стороны прессы и его более воинственных советников.

Степень напряженности в окружении премьер-министра проявилась на совещании, состоявшемся в последние дни мая. Генерал Ариель (Арик) Шарон прибыл в кабинет Эшколя с пистолетом. Когда руководитель кабинета деликатно напомнил ему, что министры обычно не ходят на заседания с оружием, Шарон выложил пистолет на стол и сказал достаточно громко, чтобы его услышал Эшколь.

— Если вы считаете, что кто-то носит пистолет для того, чтобы арестовать премьер-министра, то вы сошли с ума. Вам достаточно прикрикнуть на нас, и мы уберемся отсюда вон!

Это заявление сильно расстроило Леви Эшколя, который, в конце концов, был таким же патриотом, как и любой генерал. Просто он хотел как можно дольше идти по пути переговоров.

Тем временем обстановка ухудшалась. В дополнение к протестам в самом Израиле президент де Голль предостерег Тель-Авив от нападения на арабов. Такое заявление из уст хорошего друга Израиля, от которого зависели поставки вооружения, вызывало серьезную озабоченность.

Вот в такой обстановке и решил Меир Амит тайно слетать в Вашингтон. Он был уверен, что ключ к победе в предстоящей войне находится в руках Соединенных Штатов, а министру иностранных дел Аббе Эбану не удалось убедить президента Джонсона в серьезности положения. Как Амит рассказывал позже, у него было такое чувство, что само существование Израиля зависело от исхода его переговоров с руководителями ЦРУ в Лэнгли.

В штаб-квартире ЦРУ Амита приняли лучшие специалисты американской разведки по Ближнему Востоку. Это были бесстрастные люди, в задачу которых входил трезвый и объективный анализ поступающей информации. Амит знал, что ему предстоит трудный разговор. Разложив перед ними карты, схемы и другие документы, он сразу приступил к делу.

— Будет война, — сказал он. — Наши вооруженные силы в настоящее время полностью отмобилизованы. Но мы не можем оставаться в таком положении долго. Так как наша армия состоит в основном из гражданских лиц, может остановиться промышленное производство. Уже сегодня у нас не хватает людей для уборки урожая. Сахарная свекла гибнет. Мы вынуждены быстро принимать решения. Если мы не начнем наступление на Египет, нас уничтожат.

После этого Амит подробно изложил анализ обстановки, подготовленный Моссад. Его сообщение постоянно прерывалось уточняющими вопросами. Американцы, по сути, устроили ему жесткий допрос. Сохраняя абсолютное спокойствие, будто речь шла о здоровье его родственников, они хотели знать, каковы будут ожидаемые потери в живой силе и технике в случае, если первым начнет Израиль, и в случае, если это сделают египтяне.

— Если нам удастся быстро прорвать оборону противника, потери будут относительно небольшими, — отвечал Амит. — Сотни убитых, не больше. Если же мы будем сидеть и ждать атаки египтян, мы все равно победим, но наши потери будут исчисляться десятью тысячами.

На экспертов ЦРУ холодный, логический анализ Амита произвел впечатление. Им не надо было объяснять, что потеря десяти тысяч человек станет для Израиля национальной катастрофой. Однако они старались выжать из него как можно больше информации. Когда Амит закончил, американцы развернули свои собственные карты и достали информацию, полученную по каналам ЦРУ.

Амит облегченно вздохнул, увидев, что его данные полностью совпадали с американскими. Эксперты ЦРУ понимали, что Амит не блефует. Более того, они приняли все его доводы, за исключением одного.

— По нашему мнению, — сказал один из них, — египетские войска развернуты в пустыне в оборонительном порядке. Наши военные эксперты согласились с этим после внимательного изучения снимков, полученных воздушной разведкой. Мы не верим, что Египет собирается атаковать.

Амит вспыхнул:

— А я вам скажу, что считают наши эксперты: египтяне готовятся наступать. Зачем им вывозить войска в пустыню, если они собираются обороняться?

Американец спокойно ответил:

— Затем, что они убеждены: вы собираетесь атаковать их!

Временами спор принимал острый характер, однако в конце концов Амит склонил чашу весов на свою сторону.

— Подождите, — сказал он. — Не столь важно, какие позиции они заняли — оборонительные или наступательные. Нам пришлось провести мобилизацию независимо от их планов. Мы не можем позволить египетской армии стоять у наших границ в надежде, что Каир всего-навсего играет с нами. Мы были вынуждены призвать резервистов после того, как египетская армия выдвинулась в район Синая. И вы прекрасно знаете это из своих источников: они начали первыми, а мы предприняли ответные действия. От того, что на самом деле задумали египтяне, дело не меняется. Если практически вся страна будет находиться под ружьем в течение длительного времени, наша экономика рухнет. И в любом случае, а вы знаете это не хуже меня, войска, занимающие оборону, могут очень быстро перегруппироваться для проведения наступательной операции. Что бы ни планировали египтяне, сегодня они уверены, что смогут разгромить нас. Русские убеждали их в этом очень долго. А Москва свою позицию быстро не изменит и не будет советовать Дамаску и Каиру отвести свои войска. Русским нужна война, и они уже убедили арабов, что час для нее настал.

Дело шло к вечеру, и участники изнурительного совещания, длившегося с девяти часов, решили сделать перерыв.

Когда они возобновили работу, Меир Амит почувствовал, что аналитики ЦРУ близки к тому, чтобы согласиться с ним. Он был достаточно опытен и понимал: если они примут его точку зрения, то это отвечает интересам Соединенных Штатов. Этих людей нельзя было убедить лишь доводами о безопасности Израиля.

Тем не менее ко времени прибытия Ричарда Хелмса Амит уж не мог сдерживать эмоции.

— Послушай, Дик, мы не можем более терпеть. Израиль — маленькая страна. Речь идет о нашем существовании. Я говорю о моей семье, о моей жене и трех дочерях, о семьях всех мужчин, которые в настоящее время надели на себя военную форму.

Хелмса не надо было убеждать. Ему уже успели сообщить, о чем разговаривали Амит и эксперты. Поэтому шеф ЦРУ согласился со своим однокашником.

— Я хочу, чтобы ты встретился с Макнамарой, — произнес он.

В шесть часов вечера того же дня Меир Амит вошел в кабинет министра обороны Роберта Макнамары. Уже в третий раз за этот день он говорил об этой проблеме. Говорил он внешне спокойно, но, понимая важность того, какое впечатление он произведет на Макнамару, время от времени не мог скрыть волнения.

Когда Амит закончил, он вдруг ощутил, как страх сковывает его тело. Макнамара не произнес ни слова. Ничем, даже легким движением бровей, он не показал, что глава Моссад убедил его в своей правоте.

В этот момент помощник министра, извинившись, открыл дверь и положил на стол срочную телеграмму. Макнамара внимательно прочитал ее, потом посмотрел на Амита и негромко объявил:

— Моше Даян назначен министром обороны Израиля.

Руководитель Моссад немедленно понял последствия этого назначения. Даян все время поддерживал идею о превентивном ударе. Его включение в кабинет министров означало, что он употребит все свое влияние для претворения этой идеи в жизнь. Колебаниям израильского руководства приходил конец.

Эти мысли промелькнули в голове Амита, пока министр продолжал:

— Я очень хорошо знаю Моше Даяна. Мы встречались во время его визита в Вашингтон. Я очень рад его назначению. Пожалуйста, пожелайте ему успеха от моего имени.

После этого Макнамара твердо взглянул на Амита и, тщательно подбирая каждое слово, добавил:

— Какое бы решение вы ни приняли, я желаю вам удачи.

Пожелание, высказанное Макнамарой, было несколько расплывчатым, однако Амит совершенно четко понял его смысл: правительство США окажет Израилю поддержку в случае, если Тель-Авив нанесет превентивный удар по Сирии и Египту.