Наступило Рождество 1967 года. Прошло восемь месяцев после окончания войны. Время для Вольфганга тянулось медленно: пожизненное заключение по египетским законам означало двадцать пять лет тюрьмы — ему оставалось еще двадцать два года. Его моральный дух поддерживало то, что он знал: главным принципом Моссад было содействовать освобождению своих провалившихся агентов, а в случае их смерти — возвращать на родину останки. Но Лотц также знал, что Моссад не всесилен: израильские разведчики не смогли спасти от виселицы Эли Когена. Подтверждением этого являлось присутствие в тюрьме Тура Виктора Леви и его коллег. Несмотря на настойчивые усилия, все попытки вызволить их были безрезультатны.
Однако Лотц не знал, что в это самое время между Египтом и Израилем ведутся невероятно сложные переговоры под наблюдением генерального секретаря ООН У Тана и его личного представителя на Ближнем Востоке Гунара Ярринга. Уже были достигнуты первые результаты. В обмен на пять тысяч египетских солдат, захваченных в ходе войны 1967 года, Израиль потребовал освобождения группы водолазов и летчиков, находившихся в Каире. У Израиля было еще одно предложение: в израильских лагерях для военнопленных содержалось девять генералов и несчетное количество высших офицеров египетской армии. В обмен на них Израиль потребовал от Египта освободить десять израильских шпионов, которые содержались в этой стране.
Первыми в списке стояли имена Вольфганга и Вальтрауд Лотцев. Израильтяне были вынуждены признать и официально заявить, что «немец», содержащийся в тюрьме Тура, в действительности является евреем.
На переговоры с неуступчивым Насером ушло восемь месяцев. Египет не должен потерять свой авторитет в арабском мире. Все должно быть сделано в условиях строжайшей секретности, в газетах не должно появиться ни одного слова об освобождении израильских шпионов. Наконец Насеру было отправлено письмо, в котором всячески превозносились его гуманистические взгляды и говорилось, что израильтяне готовы поверить данному им слову чести. В знак доверия Израиль освободил нескольких египетских генералов еще до того, как был освобожден первый израильский шпион.
Насер сдержал свое слово. Всех шпионов признали больными «неизлечимыми болезнями» и всем выдали медицинские свидетельства. Вскоре без всякой огласки их освободили и отправили в Израиль [39] . 4 февраля 1968 г. семью Лотца отвезли в аэропорт Каира. Здесь их посадили на самолет «Люфтганза», следующий в Мюнхен через Афины. В Греции они пересели на другой самолет, следующий в Лондон, а спустя 48 часов чета Лотцев прибыла в Тель-Авив.
Некоторое время Вольфганг и Вальтрауд жили в современном доме недалеко от Тель-Авива. Их часто навещали Отто и Клара Науман, родители Вальтрауд, которые проживали в своем родном городе Хейлб-роне в ФРГ.
Вольфганг, прозванный своими соседями «Сус» (на иврите — «лошадь»), открыл небольшую школу верховой езды. Вальтрауд изучила иврит и стала правоверной израильтянкой. Несколько лет спустя Вальтра-уд внезапно заболела и умерла. Товарищи Вольфганга по тюрьме Тура Марсель Ниньо, Виктор Леви и Филипп Натансон часто приходили, чтобы утешить его. Лотца мучила мысль о том, что здоровье его жены было подорвано двумя годами тюрьмы в Египте.
Школа Лотца «прогорела». Он выехал в Соединенные Штаты, чтобы «заработать немного денег». «В Израиле мало таких богачей, каких я встречал в Египте и Германии», — говорил он.
Поначалу Лотц поселился в Лос-Анджелесе, затем переехал в Сиэтл, где с новой женой, израильтянкой по имени Наоми, поселился в девятикомнатной квартире.
Вместе со своим партнером Лотц открыл частное детективное агентство. Он говорил: «Я кое-что смыслю в этом».
Предприятие лопнуло, когда жена партнера Вольфганга сбежала, забрав все деньги компании.
Вскоре после этого Лотц с тысячью долларами в кармане приехал в ФРГ. В одном из универсальных магазинов Мюнхена он нашел место в отделе продажи рыболовных принадлежностей. Он говорил: «Я ухлопал все свои деньги и компенсацию, полученную от Моссад, на школу верховой езды в Израиле. Но все потерял. Сейчас получаю от них лишь 200 долларов пенсии ежемесячно. Я не думаю, что это очень великодушно».
После визита президента Садата в Иерусалим, когда мир между Израилем и Египтом мог стать реальностью, Лотц обдумывал, как он говорил, «блестящую идею». «Возможно, они позволят мне вернуться в Египет, — сказал он тогда. — Я хотел бы основать школу верховой езды на берегу Нила». Но, подумав, добавил: «Скорее всего, ничего не выйдет… Я так одурачил их тогда, что вряд ли они когда-либо простят меня».
Противостояние
Ранним утром 1 июня 1967 г. в доме директора ЦРУ Ричарда Хелмса раздался телефонный звонок. Это озадачило Хелмса: телефон, по которому звонили, был подключен к его персональной линии, не зарегистрированной в справочниках. Подняв трубку, Хелмс тотчас узнал голос звонившего ему человека. Это был Меи Амит — его старый приятель, дружба с которым началась еще во время совместной учебы в Колумбийском университете. В 1962 году Амит возглавил Моссад. По голосу израильтянина Хелмс понял, что тот звонит ему не ради приятельской беседы.
- Дик, мне необходимо встретиться с тобой, — сказал Амит. — Я звоню из телефона-автомата в аэропорту. Никто не знает, что я здесь. Я только что прилетел. Это очень срочно.
Застигнутый врасплох, Хелмс тем не менее быстро сориентировался.
— На утро у меня назначено несколько важных встреч, — ответил он. — Но я смогу встретиться с тобой во второй половине дня. А до этого, если ты приедешь, могу организовать тебе встречу с моими людьми. Если ты введешь их в курс дела, к тому времени, как я освобожусь, мне сообщат, о чем ты хотел поговорить со мной.
— Договорились, — сказал Амит.
Необычный визит Амита в Вашингтон был кульминацией нескольких недель беспокойства, охватившего Тель-Авив.
Всю весну Советский Союз вел войну нервов. Основной поставщик вооружений в Сирию и Египет, Москва не переставала убеждать своих арабских союзников в том, что Израиль планирует полномасштабную агрессию против них. 13 мая советский посол позвонил президенту Насеру, чтобы предупредить о скором нападении Израиля на Сирию. В течение последующих дней русские снабжали руководство Сирии и Египта информацией о наращивании израильтянами ударной группировки на Голанских высотах.
На эти предупреждения Египет отреагировал полной мобилизацией своих вооруженных сил. Начальник генерального штаба Мухаммед Фавзи вылетел в Сирию для координации совместных действий. Вскоре обе страны привели свои армии в состояние полной боевой готовности. При этом Египет сосредоточил на Синае стотысячную группировку.
Дилемма, вставшая перед израильским руководством, была предельно проста: Египет и Сирия либо подыгрывали Советскому Союзу в проводимой им политике «контролируемой напряженности», либо хотели начать полномасштабную войну. Агентуре Моссад было дано указание собирать любую информацию, которая помогла бы решить эту дилемму.
20 мая Моссад, используя «горячую линию связи», передал в Каир короткое послание премьер-министра Леви Эшколя президенту Насеру: «Мы не хотим войны.
Мы отведем все наши подразделения, дислоцированные в настоящее время на границах, в случае, если вы вернете группировку с Синая на прежние позиции».
Ответ Насера был жестким: «В свое время вы получите наш ответ».
Израилю не пришлось долго ждать. 48 часов спустя президент Насер приказал заблокировать Тиранский пролив, отрезая таким образом Израилю выход в Африку и Азию через Красное море.
Для руководства вооруженных сил и разведывательных органов Израиля этот шаг означал только одно: война неизбежна. Единственный шанс, чтобы преодолеть колоссальное превосходство противника в живой силе и технике, заключался в превентивном ударе.
Меир Амит сделал все возможное, чтобы убедить в этом премьер-министра Леви Эшколя. Однако осторожный Эшколь, следуя политике Соединенных Штатов, направленной на сотрудничество при решении спорных вопросов, колебался и пытался выиграть время. Он предложил советскому послу Зубакину совершить поездку в приграничные районы страны, с тем чтобы тот своими глазами убедился, что Израиль не готовится к войне.